Странный зов меня заставит
Лечь под солнцем в ковыли
Над притихшими пластами –
Над страницами земли.

Поддаюсь на искушенье
И иду на дальний склон,
Где открылись отложенья
В бездну канувших времен.

В них – туманные истоки,
Шепот скал и плеск болот... –
Этот гул веков далеких
Мне покоя не дает!

Россыпь глинистой породы
Я ладонями беру... –
Унеслись века и годы
Будто в черную дыру.

Приступ легкого дурмана,
Зренье – около ноля...
И возникла из тумана
Мезозойская земля...

Я сижу не в настоящем, –
Непривычный всюду лад:
Влажный воздух и скользящий
Необычный аромат.

Предо мной – живой гербарий,
Как сюрприз и этикет:
Красный цвет араукарий
И цикадовых букет.

Над цветением магнолий,
Будто перья дивных птиц,
Листья вскинулись на волю
Благородностью цариц.

А в лазоревом просторе
Окаймляет небеса
Бирюзовый берег моря,
Где гинкговые леса.

В мареве лагуны тают,
А над ними в длинный ряд
Птеродактили порхают
И рамфоринхи парят...

Стегозавры, циногнаты,
И в хвощах, и в плаунах,
И горбаты, и хвостаты
Возникают на глазах.

Над каньоном с разворотом
Крылоящер пролетел...
Где-то слышен, за болотом,
Топот ног гигантских тел...

Что-то длинное, кривое
В стороне сползает вниз... –
Разглядеть мешает хвоя
И болотный кипарис, –

Фиолетовое тело
И шипы по телу в ряд...
Что-то сверху пролетело
Надо мною в аккурат.

И весомой грозной властью
Закружил птеранодон,
То ли клювом, то ли пастью
Издавая жуткий стон!

Вот он круто развернулся
И меня атаковал!
Я от чудища метнулся
Под кварцитовый завал.

Из-под этого гаранта,
Оставаясь не у дел,
Неуклюжего гиганта
Я в испуге разглядел.

Примитивный тип дракона
Приземлялся и стонал, –
Он меня, по всем законам,
За рептилию признал.

Только он не поживился,
Выбрав ящерку не ту,
И с разбегом удалился,
Набирая высоту.

Вылез я и отдышался,
И унял ненужный гнев...
Неужели так вписался
В этот сказочный рельеф,

Где витает первородство,
Где общаются на ты
Откровенное уродство
С совершенством красоты!

От магнолий благородных
Я спускаюсь под откос
И любуюсь на огромных
Разнокрасочных стрекоз.

Сколько их! – кружат, резвятся,
Отражаются в ручьях,
Многоцветием искрятся
В щедрых солнечных лучах...

А за валом монолитов,
У воды речных стариц
В роще пышных беннеттитов
Слышен гомон первоптиц.

Там в саговниках пасется
Многотонный диплодок,
Кто-то в зарослях крадется, –
Хищный делает прыжок!

Скрежет, лязганье, удары,
Когти, пасти и клыки!.. –
Это злые карнозавры
Рвут добычу на куски, –

Ужасающие звуки
Колют воздух, режут слух...
Поглядишь на эти трюки
И тоской захватит дух.

А повсюду, бесконечно,
Нет ни мысли, ни жилья...
До чего ж бесчеловечна
Эта странная земля!

Как ей жутко одиноко
Вековать вокруг оси,
Только как еще далеко
До красавицы Люси,

До Ашельского порога,
До Мустьерских берегов...
Подожди еще немного, –
Где-то с миллион веков.

Ты еще костьми уложишь
Динозавров смутный след,
На эпохи перемножишь
Гулкое дыханье лет.

Будет время еле-еле
Тропку ощупью стелить,
Чтобы в долгой колыбели
Человека сотворить.

Отложеньями упрячешь
В глубину Юру и Мел... –
(Ты потом еще поплачешь
От его разумных дел.)

В Кайнозое – покоробит,
Потрясет Палеоген,
Ледником дыхнет – ознобит
Деловой Антропоген...

Будто в дреме, проленится –
Проползет Палеолит,
Обогреет, прослезится
Благодатный Мезолит...

Где-то в дебрях миллиона
Затерявшихся веков
От размытого каньона
Как посланец чужаков

Вышел я в том настоящем
На ландшафт юрских лагун...
Вот, заполз огромный ящер
На базальтовый валун

И, влекомый обоняньем,
Взгляд уставил на каньон,
И застыл, как изваянье, –
Символом седых времен...

И ушло воображенье,
И растаяло, как дым;
Предо мной лишь обнаженье
Мезозойских серых глин.

Полуденный зной, засуха
Да притихшая земля...
И о чем-то возле уха
Шепчет ветка ковыля.